Сельхозмашины России: поиск потенциала в текущей стратегии развития

В настоящее время в области стратегического развития сельхозмашиностроительной сферы имеется документ от 07 июля 2017 года № 1455-р, посвященный Стратегии развития сельскохозяйственного машиностроения Российской Федерации до 2030 года. Союз Промышленников «Прогресс» готов рассмотреть данную тему, учитывая текущую ситуацию в нашей стране, но для начала предлагает порассуждать о причинно-следственных связях, необходимых и имеющихся в данном документе. Своим комплексным анализом и видением ситуации делится руководитель комитета Союза Промышленников «Прогресс» Андрей Никонов.

Андрей Никонов обращает внимание на тот факт, что, изучив раздел V документа, можно заметить, что «целью стратегии является достижение российскими производителями сельскохозяйственной техники доли на внутреннем рынке не ниже 80 процентов и доли экспортных поставок не ниже 50 процентов величины отгрузок на внутренний рынок». Что это за цель? Зачем к ней нужно двигаться? Что дает достижение этой цели? Какой высшей цели она подчинена? Почему 80%, а не 70 или 90%? Почему доля экспортных поставок должна быть не менее 50%, и что это нам дает? Вот те вопросы, на которые эксперт, как ни старался, так и не смог найти однозначный ответ в «стратегии». 

Из раздела «VI. Ожидаемые результаты реализации Стратегии»  «интуитивно» становится понятно, что основная цель, она же по версии стратегии результат: «…выполнение Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 30 января 2010 г. № 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации»…». Однако важно учитывать, что результат должен всегда быть измеримым, а в «Доктрине» единственный конкретный измеримый результат, на который можно ориентироваться и ссылаться, это раздел 2 п.8, уверен Никонов:

Руководитель комитета СП «Прогресс» поясняет, что «для оценки состояния продовольственной безопасности в качестве критерия определяется удельный вес отечественной сельскохозяйственной, рыбной продукции и продовольствия в общем объеме товарных ресурсов (с учетом переходящих запасов) внутреннего рынка соответствующих продуктов, имеющий пороговые значения в отношении:

• зерна — не менее 95 %;
• сахара — не менее 80 %;
• растительного масла — не менее 80 %;
• мяса и мясопродуктов (в пересчете на мясо) — не менее 85 %;
• молока и молокопродуктов (в пересчете на молоко) — не менее 90 %;
• рыбной продукции — не менее 80 %;
• картофеля — не менее 95 %;
• соли пищевой — не менее 85 %».

В разделе VI, посвященном ожидаемым результатам реализации стратегии, цели, такие как: «увеличение загрузки производственных мощностей» и «увеличение численности работников, занятых в отрасли сельскохозяйственного машиностроения, в 1,5 раза» вообще непонятны — считает эксперт СП «Прогресс».

По его мнению, «эти цели, хоть и правильные и важные, но оказываются трудно поддающимися измерению и, вероятно, представляют собой менее стратегически значимые результаты». «Результат должен быть более стратегически важным, а это, скорее, следствие, результаты второго порядка», — добавляет спикер. Далее в тексте идет привязка результата в денежном выражении, что в условиях инфляционной неопределенности и постоянного повышения ключевой ставки может не соответствовать текущим вызовам времени. А именно: 

Андрей Никонов утверждает, что «получается мы себя обманываем, игнорируя привязку к ключевым индикаторам, чутко реагирующим на изменение инфляции». Он также уверен и в том, что отдельного обсуждения достойна еще одна цель стратегии: «достижение российскими производителями сельхозтехники доли экспортных поставок не ниже 50 процентов величины отгрузок на внутренний рынок».

Руководитель комитета СП «Прогресс» особо подчеркивает, что «не описаны ни рынки (только перечислены), на которых эта цель должна осуществляться, ни механизмы осуществления этой цели, в задачах есть общая фаза: «создание благоприятных условий для развития экспорта сельскохозяйственных машин, обеспечивающих стабильный рост экспортных поставок» — и всё».

Резюмируя выше сказанное, Андрей Никонов говорит о том, что «получается, что:

1. Отсутствует методологическое обоснование необходимости стратегии и причинно-следственных связей с общегосударственными стратегическими направлениями;
2. Цели определены нечетко, и практическая польза результатов хоть и очевидна, но ни как «не вплетается» в единую стратегию государства. В результате этого механизмы достижения поставленных целей остаются расплывчатыми;
3. Неясно, с какой целью мы разработали данную стратегию, и какая выгода государству от развития направления производства сельскохозяйственных машин;
4. Стратегия не имеет явных связей с показателями других программ. По нашему мнению, «Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации» и предложенная стратегия не демонстрируют взаимосвязи, даже при наличии ссылки в документе. Текущая редакция стратегии представляет собой автономный «документ, существующий в своей собственной вселенной».   

При этом спикер также поясняет, что «многие могут заметить, что вышеизложенное, скорее, обладает эмоциональным оттенком, чем практической направленностью. И, конечно же, они будут правы, спрашивая: «А какие у Вас лично предложения?». Так вот, мы хотели бы поделиться нашим видением алгоритма разработки подобных документов».

Андрей Никонов считает, что «первое и одно из самых важных — это постановка правильных вопросов». Стратегической целью продовольственной безопасности является обеспечение населения страны безопасной сельскохозяйственной, рыбной и иной продукцией из водных биоресурсов (далее — рыбная продукция) и продовольствием. Гарантией ее достижения является стабильность внутреннего производства, а также наличие необходимых резервов и запасов (определение взято из Доктрины продовольственной безопасности).

Таким образом, ключевой вопрос, по мнению эксперта, должен быть сформулирован следующим образом: «Какому числу жителей Российской Федерации мы должны обеспечить продовольственную безопасность к 2030 году (или к другому временному периоду, предусмотренному стратегией)», и в данном случае невозможно обойтись без учета демографической политики в стране.

После получения ответа на первый вопрос, возникает следующий: «А какие уровни потребления сельскохозяйственной продукции на душу населения планируются правительством к 2030 году?» — и здесь уже стоит касаться аспектов стратегии социального обеспечения населения, считает Никонов.

Он уверен, что, «как только мы сможем привязаться к «уровню потребления на душу населения», возникнет необходимость в ответах на запрос: «А что нужно, чтобы обеспечить этот уровень? Какое количество площади пашни необходимо, чтобы обеспечить эти показатели? Будет ли это достаточным к 2030 году? Если да, то сможет ли это удовлетворить экспортные потребности, в случае повышенного спроса из-за рубежа? Здесь, как отдельное ответвление, возникают и другие вопросы, связанные с задачами мелиорации земель и вводом ранее изъятых из сельскохозяйственного оборота угодий (их пока опустим). Какие методы и технологии обработки почвы считаются приоритетными для страны, и каковы причины такого выбора? Этот вопрос должен быть урегулирован государством, которое обладает необходимым пониманием причин и целей данного выбора», — считает Никонов.

Только после получения ответов на предыдущие вопросы, возникает основной для отрасли сельхозмашиностроения: «Какое количество и какие виды сельскохозяйственной техники следует производить в России для гарантированного обеспечения измеримых параметров продовольственной безопасности?». 

Эксперт также говорит о том, что «вопросы экспортной политики в области сельхозтоваропроизвоства и сельхозмашиностроения должны быть интегрированы и связаны с внутренней политикой, но при этом иметь отдельное направление развития и, как следствие, отдельный подробный раздел стратегии».

Вопрос индикативных параметров самоходной и прицепной агротехники требует отдельного внимания и отдельной статьи, и спикер предлагает эти подробности пока опустить, однако говорит о том, что «Вы можете возразить, что это всего лишь теория, и сложно уловить практическое применение на основе наших аргументов. И в этом случае, Вы также окажетесь правы».

При этом руководитель комитета Союза Промышленников «Прогресс» предлагает рассмотреть конкретный узкофокусированный пример: «Сколько тракторов необходимо для обеспечения стандартного уровня потребления продуктов, производимых из пшеницы?». СП «Прогресс» видит следующую упрощенную методологию:

1. К сожалению, удалось обнаружить только «Концепцию демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденную 09 октября 2007 », в которой говорится о необходимости создания условий для увеличения населения до 145 миллионов человек к 2025 году. Допустим, данная цифра будет ключевой;
2. «В развитых странах нормой обеспечения зерном считается 1 тонна на душу населения в год, а значит и Россия должна иметь ежегодно 140 млн тонн, заявил в бытность первого вице-премьера РФ Виктор Зубков*. В нашем случае, уровня потребления зерновых в РФ 145 млн. тонн в год (имеются разные мнения по этому поводу, кто-то говорит, что для внутреннего потребления и 65 млн. хватит);
3. С учетом объемов потребления зерна населением возникает вопрос: «Какая площадь пашни необходима для обеспечения этого уровня потребления?». Согласно данным Минсельхоза России на ноябрь 2023 года, урожайность зерновых в среднем составила 31,6 центнера/гектар, что ниже уровня 2022 года, и мы будем использовать именно эту цифру. Таким образом, если разделить 145 миллионов тонн на 3,16 тонны/гектар, получим 45,88 миллионов гектар. Иными словами, в 2025 году, при сохранении той же урожайности, необходимо 45,88 миллионов гектар пашни для обеспечения населения продуктами, производимыми из зерновых. (для справки: по данным весеннего учета Росстата в 2023 году под зерновые и зернобобовые культуры используется 48 миллионов гектар**);
4. Согласно данным Минсельхоза России, энерговооруженность составляет 1,5*** лошадиных сил на 1 гектар пашни. Согласно мнению Союза Промышленников «Прогресс», при пересчёте на площади 81,2 миллионах** гектаров в хозяйствах всех категорий приходится 0,71-0,75 лошадиных силы тракторной техники на 1 гектар пашни или почти половину от общей энерговооруженности. В Республике Беларусь энерговооруженность составляет 3 л.с. на 1 га пашни, в Евросоюзе — 6 л.с. на 1 га, а в Германии — 8 л.с. на 1 га пашни. Важно определиться, к каким цифрам мы стремимся, и здесь встает вопрос выбора применяемых агротехнологий. Давайте для примера возьмем параметры Евросоюза — 6 л.с. на 1 га пашни — как целевые. Что же тогда получается? А получается, что энерговооруженность тракторной техникой 3 л.с. как половина от общей энерговооруженности.
5. Какая же необходима суммарная энерговооруженность части тракторного парка для обеспечения зерновыми 145 млн. человек при 45,88 мл. га пашни и необходимой энерговооруженности в 3 л.с. на 1 га? Общая энерговооруженность 45,88 х 3=137,4 млн. л.с. 

*единственная найденная информация из открытых источников о нормах обеспечения зерном необходимых в РФ — интервью февраль 2010 г.;
** информация взята из отчета Росстата «ПОСЕВНЫЕ ПЛОЩАДИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ в 2023 году (весеннего учета)»;
*** Из доклада Председателя Комитета ТПП Российской Федерации по развитию агропромышленного комплекса от 29.10.2020 г.Суммарная структура энергетических мощностей по методике расчета: комбайны, тракторы, автомашины, электроустановки, прочие двигатели. 

Эксперт уверен, что на все эти вопросы и должны отвечать документы типа: Программа «Точное Земледелие Союзного Государства», «Система типажирования сельскохозяйственной техники для разных климатических зон и культур» или кратко «Система машин», а также единый регламент по системе оценки сельхозтехники на соответствие показателям назначения. Эти документы должны определить, какая техника, и где необходима, и уже на основе этого распределения, определить количество необходимого парка агромашин.

PS: «Подобного» рода расчеты можно провести и для обеспечения населения овощами, фруктами, КРС, курятиной и т.д. 

В завершение Андрей Никонов дает вполне конкретные предложения:

1. Осуществить методологический анализ для уточнения взаимосвязей между областями интересов государства, такими как демография, социальное развитие и сельское хозяйство, с фокусом на роли сельскохозяйственного машиностроения в качестве инструмента достижения целей в указанных направлениях.
2. На основе анализа, проведенного в пункте 1, пересмотреть поставленные цели в Стратегии развития сельскохозяйственного машиностроения Российской Федерации. На основании новых целей четко определить измеримые результаты и использовать ключевые стратегические показатели для оценки успешности стратегии. Кроме того, необходимо пересмотреть цели, связанные с экспортом, в рамках более широкой концепции, учитывая изменения во внешнеполитической обстановке.
3. После окончательного утверждения целей, задач и результатов Стратегии развития сельскохозяйственного машиностроения Российской Федерации, переработать стратегию с учетом нового горизонта планирования и выработки целей до 2035 года.
4. На основании разработанной стратегии определить необходимость расширения производственных мощностей, а также разработать дорожную карту по вводу необходимых производственных мощностей в эксплуатацию. Также определить и четко разграничить усилия государства в области поощрения частного бизнеса в производственной сфере и государственного управления этим процессом.